|
|
|
|
Глава 23.
- твой парик, - сказала мне Таня и протянула всклокоченные и запыленные
волосы. - Он валялся около двери…
Я брезгливо покосился на этот скальп, представив его у себя на голове…
- Бери, бери! - закивал Борис, - ничего страшного, отряхнешь и вместо
шапки…
Мы втроем поехали перекусить, хотя у меня, честно говоря, аппетита не
было. Чего нельзя было сказать о Борисе. Хочешь узнать о человеке - посиди
с ним за столом!
Ресторан носил имя одной битвы, соответствующе был и обставлен. Да и публика
была… победители ежедневных битв, добившиеся в жизни… Те, что лицом в
салат не падают.
Борец сумо, во всяком случае, фигурой напоминавшей оного, и облаченный
в костюм, раскланялся с Борисом (ну, и с нами, заодно) и распахнул перед
ним двери. Мы заняли свободный столик, Боря с Татьяной сделали заказ,
даже не заглядывая в меню, наверно частенько приходилось здесь обедать.
Вообще, у меня появилось ощущение, даже больше чем ощущение, уверенность,
что Татьяна и есть любовница Бориса. Только, что это мне дает? Или меняет?
Они обменивались взглядами, улыбками, понимали друг друга с полуслова.
Но при этом, спокойствие присутствовало в их разговоре, обсуждении дел
(Татьяна была в курсе практически всех событий), манере общения. Такие
отношения возникают при длительном и ровном романе. Но какое практическое
значение этой информации? - вновь я задал себе этот вопрос, сам и ответил,
- скорее всего, никакой.
Борис рассказал Тане о том, что с нами произошло в часовне, сопровождая
повествование комментариями.
- теперь-то, ясно, откуда ветер дует! Хорошо, что я сам решил осмотреть
это место! А то думали бы, гадали! Глеб, вон, Даеву какую-то изобрел.
Нет никаких Даев! Не инопланетян, ни мистики, все это досужие домыслы.
Есть великолепно разработанный план одной из спецслужб, есть наезд на
господина К., и имеет место быть, секта Федора, через которую эта служба
и действует. Что, не согласен? - обратился он ко мне, - ничего, это у
тебя от шока и необычности ситуации мыслительный аппарат парализовало.
Ладно, посиди, перевари…
И Борис стал общаться исключительно с Татьяной, обсуждая дальнейшие действия.
Я же, и не собирался "переваривать" версии Бориса, поскольку анализировал
те перемены, которые вновь произошли с ним. Он уже не был "Борисом растерянным",
как пару дней назад, когда просил меня о помощи. Но отличался он и от
того Бориса, которого я знал много лет. Татьяна, вероятно, ничего не замечала,
она поглощала обед, что-то отвечала, улыбалась на шутки Бориса и острила
сама. Я не совсем представлял, как она выглядит в роли телохранителя,
но то, что это девушка действия, что живет она внешним миром, и верит
только в то, что можно взять в руки или ударить рукой, это я видел.
…Нечто произошло с ним, "вернулся" я к Борису, нечто такое, что изменило
его внутренний мир, и вслед за этим - внешний облик. Он стал похож на
окружающих. К слову сказать, закончилось обеденное время у большинства
посетителей и они стали расходиться. Костюмированные сорокалетние мужики,
с ранними лысинами, животами и прочими симптомами достатка. Они степенно
покидали ресторан. Вместе с ними менялся музыкальный фон. Околоблатные
песни с заунывными мелодиями затухали, уступая место простым мотивчикам,
легким в написании и исполнении. Которые заставляют ритмично пританцовывать,
как молодых продавщиц в магазинах, так и вышедших в тираж плебс-боев.
Контингент постепенно менялся. Костюмированные тридцатилетние мужики,
бритые налысо или с очень короткими стрижками, подтянутые, уверенной походкой
маршировали к своим местам. Сопровождавшие их секретарши создавали недостающую
гармонию. Как золотая оправа бриллиантам.
Борис только что, каких-то пару часов назад, должен был испытать сильное
потрясение. Убить своего сына. Пусть и не по-настоящему, пусть во время
кошмара, в виде галлюцинации или этой, как ее… движущаяся голограмма!
Не важно. Был вопрос "что будешь делать?", а может быть - тест. И он его
прошел, или не прошел. (Не дай мне Бог, таких экзаменов!) И было действие
- он выстрелил в него. В Игоря или кого-то другого, какая разница? Борис
и обо мне думает также - для дела я могу убить. Но! Он уже и думать забыл
про то, что с ним произошло. Не кажется ли это странным? Он так переживает
из-за Игоря, пытается его спасти, а тут…?
Если бы мне это лишь приснилось, наверно, весь следующий день я был бы
под впечатлением кошмара. А Борис?
(Борис с завидным аппетитом поглощал свинину, тушенную в пиве.)
Я уже не говорю о бредовой идее наезда какой-то там спецслужбы. Даже если
эта секта, возглавляемая шаманом Федором, находится под крылом ФСБ или
ими создана, то, причем здесь все эти игры с Даева, да и все остальное?
Да и не может никакая спецслужба…
Размышления о странностях происходящего были прерваны субъектом, случайно
попавшим в мое поле зрения. Только сейчас он не разыскивал перец по столикам,
а, нагло улыбаясь, пялился на меня. Заметив мой взгляд, он, ничуть не
смутившись, встал из-за стола и, подмигнув, заспешил к выходу.
- Кто это? - спросил Борис. Он застыл с вилкой и ножом в руках, рассматривая
любопытного субъекта. Татьяна вопросительно смотрела на Бориса.
Субъект с внешностью молодого Ланового, но сменивший свой прошлый наряд
- сюртук и шляпу, успел скрыться. Борис так и не отдал приказания - преследовать
его или нет. И я не проявил инициативы.
- Ты его знаешь? - спросил Борис.
Я рассказал о нашей первой встрече.
- Так что ты молчал? - разозлился Борис.
- Догнать его? - предложила Татьяна.
Борис на мгновение задумался и отрицательно покачал головой.
- Нет, не стоит. Наверняка, еще раз проявится. Вы сейчас поедете, посмотрите
на секту, а я по другим делам.
Так и получилось, что через полчаса я садился в "восьмерку" Татьяны. Наверно,
Борис был прав, я про то, что мой мыслительный аппарат находился под воздействием
необычных обстоятельств. Или, как у безголовой лягушки, развилось запредельное
торможение. Я даже не пытался говорить, обсуждать, протестовать Борису.
Меня несло течение, и я не сопротивлялся. В конце концов, почему бы ни
положиться на провидение? Борис барахтался и, как ему кажется, выплыл…
По дороге мы должны были заехать ко мне домой. Видимо, Борис хотел убедиться
в правдивости моего рассказа, и осмотреть глазами Татьяны место происшествия.
А забота обо мне - переодеться и взять сотовый телефон, являлись лишь
предлогом для посещения. Словом, выглядел я эдаким очкариком, большим
ребенком. Да и внутри был сплошной туман…
Таня довольно умело вела машину, разве только, чуть резковато дергала
ручку переключения передач, как будто хотела ее оторвать. Да и на газ
давила с такой энергией, с какой обычно припечатывают таракана к стене.
Ну, и норовила подрезать любого зазевавшегося автолюбителя. А так, ничего.
Говорят, какой человек за рулем, такой и в постели!
- Борис говорил, что ты "профи", в запутанных делах, - говорила Таня,
сигналя стоявшей перед нами тойоте, водитель которой не рванул с места,
а постепенно набирал скорость.
- Он преувеличивал, - ответил я.
- Да, мне тоже так показалось, - любезно согласилась она. - А почему ты
собаки испугался? Ну, той у часовни…Ты, вообще, собак боишься?
- Да, нет. Людей боюсь больше…
Так, за беседою и экстремальным вождением мы добрались до моего дома.
Честно говоря, апатия моя стала проходить, уступая место некоторой нервозности.
Сгущались сумерки, серо было вокруг. И воспоминания о вчерашних событиях
вызывали неприятные ощущения. Тане они были незнакомы. Она смело прошла
вперед, (я раскрыл перед ней дверь в парадную), и легко взбежала по лестнице.
Длинные ноги, короткая меховая куртка, упругое и тренированное тело, и
оптимизм, свойственный таким личностям. Я устало плелся за ней. Наверно,
со стороны мы выглядели как престарелый поклонник с молодой любовницей,
или дедушка с внучкой.
Дверь в квартиру оказалась закрыта. Ключей у меня, естественно, не оказалось.
- На какой замок там может быть закрыто? - деловито спросила она.
Я пожал плечами. Может и не на замок, а на задвижку. Тогда Таня достала
из кармана куртки связку ключей (или отмычек) и стала неторопливо их примерять.
Уже четвертая - подошла. М-да! а говорили, когда я покупал этот замок,
что сто тысяч возможных комбинаций…
Конечно, тех разрушений, что я ожидал увидеть, в квартире не оказалось.
Комната, в которой полыхал огненный шар, осталась на удивление целой и
невредимой. Только все поверхности покрывал толстый слой то ли пыли, то
ли пепла.
- Это здесь, что-то горело? - поинтересовалась Таня.
- Можно и так сказать, - витиевато ответил я. В самом деле, черт его знает,
что здесь происходило?
Она собрала в полиэтиленовый пакетик образцы пепла, осмотрела все вещи,
особенно внимательно, чуть обугленный шкаф.
- Странно, - сказала она, правда весьма равнодушным тоном. - Смотри. И
книги, и бумаги, да и кое-какие легковоспламеняющиеся предметы, находятся
рядом со шкафом, однако они не пострадали от огня. А угол шкафа и вот
эта стенка стеллажа, аж обуглились. Что скажешь?
- Милая мамочка, дай мне конфетку!
Сунь лучше деточка пальцы в розетку!
Долго смеялись над шуткою гости,
Быстро обуглились девочки кости!
- это ты к чему? - уставилась Татьяна на меня.
Я пожал плечами:
- К слову.
Если это единственное, что удивило ее во всех наших приключениях, то я
завидую ее невозмутимости.
В гостиной я обнаружил свой сотовый телефон, почему-то он был выключен.
Рядом валялась трубка Дианы… О! Я же обещал ей позвонить…
Диана волновалась - где я, что я? Мы договорились встретиться вечером
в одном кафе.
А вот дверь в кухню была выломана, причем на дереве были хорошо заметны
удары топора. Татьяна изучила и эти следы, а также бардак на кухне и еще
кое-какие мелочи. Ну, типа передвинутой мебели, или разбитого стекла на
кухне… странно, а кто в окно-то ломился?
А мне впервые довелось испытать неприятное чувство - дискомфорт в собственном
доме. Какой-то чужой и холодной показалась мне квартира. И чем дольше
находились мы там, тем больше я чувствовал некую внутреннюю напряженность.
Дом более не походил на крепость, улетучилась атмосфера покоя, а представлял
он собой ветхое здание, грозящее рухнуть и засыпать обломками своих постояльцев…
В дороге Татьяна слушала какую-то жуткую музыку, от чего настроение мое
испортилось окончательно.
Потоки машин неслись по трассе, создавая пробки, обгоняя друг друга, обдавая
себе подобных грязной водой, сигналя, мигая фарами. На одной волне появилась
Земфира, распевающая: "кто придумал, скажи, эти пробки?", я попросил Татьяну
оставить песню. "я чувствую, как звенят твои нервы, шестера не выдержит
- дернет первой. Мне в форточку дует холодный ветер, волна набежит, испортит
песню!"
А может плюнуть на все? На Бориса с его странностями, на Даева, на Игоря,
на сумасшедший дом, на свой дом, и уехать с Дианой куда-нибудь подальше?
Кстати, у меня приятель однокурсник, давно в Москву приглашал, ему нужен
режиссер на телевидение. И работа интересная, и деньги неплохие. И Диана
будет рада… киноподелки, которыми засыпаны наши каналы, я смогу делать
не хуже любого другого. Может даже лучше.
- Ты сериалы смотришь? - неожиданно для себя спросил я у Татьяны.
- Какие? - совсем не удивилась она.
- Ну, не знаю, какие-нибудь. Наши, отечественные…
- Конечно, смотрю. Если время есть. А ты? - не отрываясь от дороги, спросила
она.
- Я?! Нет.
- Ты вообще, что ли телевизор не смотришь? - чуть насмешливо спросила
Татьяна.
- Почему, смотрю. Особенно люблю "зэппинг".
- Что это?
- Это, когда сидишь с дистанционником, и порхаешь с канала на канал, -
пояснил я.
- А! - протянула она, - терпеть не могу такого. Но это если кто-нибудь
другой щелкает, а сама тоже частенько переключаю. А Борис говорил, что
ты тоже что-то снимал, сериал какой-то…
- Какой-то, - усмехнулся я. - А знаешь, что я бы хотел снять? Фильм, пусть
сериал, но такой, чтобы зритель мог смотреть его с любого момента. Сел
вечером в кресло, книги убрал подальше, и давай смотреть 67-ую серию,
как с нуля. Понимаешь?
- Ты это серьезно? - удивилась она. - Хотя, может ты и прав. Приятно смотреть
на красивые лица, на симпатичных людей, и неважно, что там с ними происходит,
главное наблюдать за ними…
Я с уважением посмотрел на Татьяну. Устами младенца… и добавил:
- и чем больше народу смотрит этот фильм, тем лучше. Знаешь, чем больше
в какой-нибудь религии верующих, тем для нее лучше. И для них. И если
миллион человек отрывается от всех дел и смотрит один фильм… да, можно
не сужать границы, миллионы человек смотрят в телевизор. Самых разных
людей объединяет одно - голубой экран в углу комнаты. Это ли не самая
крутая религия? И не является ли кино - Господом Богом? Ну, или хотя бы
одним из его проявлений?
Татьяна повернулась и бросила на меня такой взгляд, как если бы у меня
вместо головы вдруг возник бы телеэкран.
- Не знаю, насчет самой крутой религии, но в секту Федора мы уже приехали.
Дальше пойдем пешком.
Пешком предстояло пройти не меньше километра, так, во всяком случае, показалось
мне. Вокруг пустырей необъятных размеров виднелись дома, построенные в
последнюю пятилетку. Если, конечно, вы еще помните, что это такое. А на
расстоянии километра от трассы, точно в центре пустого пространства расположилось
здание секты Федора. Меня поразили два момента. Во-первых, к зданию прямо
от дороги через всю целину был проложен асфальтный путь. (Машину мы оставили
на трассе, чтобы, как выразилась Татьяна "не светить ее") А, во-вторых,
само здание, где базировался шаман Федор, оно было чем-то средним между
музеем Гуггенхейма в Нью-Йорке и русской избой на Валдае. На пути к шаману
мы были не одиноки. С десяток человек шли вместе с нами. Видом своим они
чем-то напомнили мне родственниц больных в психиатрической больнице. Серые
и понурые. Впрочем, были и исключения. Они обгоняли нас на машинах, причем
на дорогих.
В Дом Федора вел центральный вход, справа от здания виднелась парковка,
наполовину заполненная машинами. Вокруг, я так понял, планировалось возведение
ограды, причем сектанты собирались захватить приличный кусок территории.
Странность увиденного заключалась в следующем. Зачем секте, процветающей
секте, арендовать старую полуразрушенную часовню, на территории больницы,
если имеется такое великолепное здание? Зачем там устраивать сходки и
сборища, когда для этого есть вполне приличное место? И еще, хорошо бы
поспрошать у Богдана Ильича, видел ли он самого Федора в часовне?
Может, там их привлекало соседство морга? Не понимаю…
В числе прочих странников мы вошли вовнутрь. Встречали нас люди в каких-то
рясах, или балахонах, все как на подбор - здоровые, круглолицые, румяные.
Не иначе, как секьюрити Федора. Впрочем, были и другие.
- Помнишь, в одном фильме? Будут и другие, - я незаметно указал Татьяне
на молодых людей, одетых в темные костюмы.
- А мы кем прикинемся, сектантами? - спросила она.
- Ну, у меня-то вид сирого и убогого, - ответил я и поправил очки на переносице,
изображая одного из "неуловимых".
Однако нас быстро вычислили. К нам подвалила парочка "монахов" и вежливо
поинтересовалась целью нашего визита. Лица у них были слегка отрешенные,
чуть ли не одухотворенные. Зато взгляд, как у кавказской овчарки. Была
бы здесь Диана, наверняка бы сказала, что они на метадоне сидят, или что-нибудь
в этом духе.
Татьяна уже собралась изложить им какую-то легенду, не иначе как Борисом
разработанную, но я взял ее за руку, призывая к молчанию, и заговорил
сам. Я решил, что никакие легенды здесь не прокатят. Не на тех напали.
И вообще, у меня было какое-то смутное чувство, что здесь что-то не так.
Не сходятся концы… - Мы представляем одну крупную фирму, - начал я тоном,
каким начальник разговаривает с подчиненными, и сразу выпал из образа
интеллигентного очкарика, - и соответствующих людей. Доложите Федору,
что мы сейчас можем с ним переговорить.
Один из "монахов" попытался, было, что-то вставить, но я его пресек.
- я говорю - сейчас, а не завтра! Скажите - Глеб Петербургский. Да, и
передайте ему вот это, - я протянул фотографии Игоря и Юли Козарновской.
Кажется, сработало! Они переглянулись, и один куда-то удалился, вместе
с фотками, а второй остался рядом с нами. Логично. Да, они ничуть не удивились,
как были безмятежными, так и остались.
- Какого черта! - с улыбкой на лице, прошипела мне Татьяна, - зачем ты
влез? Все ведь испортил. Да еще и фотографии отдал! Профи хренов!
В холл прибывало все больше народа. Монахи, такие же как наша парочка,
сновали туда сюда, раздавая какую-то литературу. Наконец, все стали перемещаться
в сторону больших деревянных дверей, за которыми находился зал для молитв.
(Это мое предположение.) Наш монах стоял рядом с нами, не обращая внимания
на все происходящее. Но видимо, все же уловил какой-то условный сигнал,
поскольку вдруг встрепенулся и предложил нам следовать за ним.
В кабинете, куда он нас привел и тут же испарился, стоял самый обычный
письменный стол, несколько кресел, и телевизор. За столом восседал мужчина
лет тридцати пяти, в темно сером костюме, такой вам обойдется в "штуку",
с чересчур ярким галстуком, (долларов сто, не больше) и подозрительным
взглядом. Он так и сверлил нас с Татьяной своими серыми глазками, пытаясь
угадать - кто мы и зачем?
- Слушаю вас? - спросил он, когда мы уселись в кресла.
- Меня зовут… - начал, было, я.
- Я знаю, - перебил он меня, - Какой-то там Петербургский? И чего?
- Ничего, - спокойно ответил я, - мы можем и уйти.
Он усмехнулся.
- Уже нет. То есть, можете, конечно, но после того, как расскажете… -
он потряс в воздухе фотографиями.
- Вы, что-то на Федора не похожи, - заметил я. - Может, представитесь?
- Ну, Иванов, - бросил он, - какая разница-то?
- Да, никакой, - вежливо согласился я. - У меня есть вопросы к Федору.
И я хотел задать их ему, а не Иванову или Петрову, или…
- Ну, ты даешь! - изумился "Иванов". - Если так все будут приходить, то
у Федора времени на работу не останется. Ха-ха! - засмеялся он каким-то
своим мыслям. - Короче, с чем пожаловали?
Я указательным пальцем поправил очки на переносице - а что, очень интересный
жест. Символизирует раздумье.
- А вы этих людей знаете? - спросил я его.
Он бросил взгляд на фотографии, может действительно, вспоминал?
- Нет, не помню. А что, должен? Кто это?
- Он, обвиняется в убийстве ее матери, - разъяснил я.
- Ну, дальше, - предложил Иванов.
Либо он хорошо "играл", либо, действительно не знал ни Игоря, ни Юли,
и не понимал, чего я от него хочу.
- Слушай, давай на чистоту, - рискнул я, - мы представляем одну фирму…
Я сообщил название, несмотря на гневный возглас Татьяны.
- слышал про такую?
- Ну, кое-что, - кивнул он. - И…?
- Мы расследуем свои внутренние проблемы. К вам - никаких претензий, проблем,
ничего такого…
- Еще бы, - усмехнулся он, - а покороче нельзя?
- Сейчас, - пообещал я, - и вот мы получили информацию, что наш сотрудник
- вот он, - я показал рукой на фото Игоря, - завязан с вами. И завязан
с убийством. Мы хотим доказать его невиновность. И вышли на вас. Но нас
интересует, точно ли он принадлежит вашей секте…
- У нас не секта, - поправил меня Иванов.
- Не важно. Просто, если он имеет отношение именно к вам, а не к другой…э-э,
религии, то автоматически и вы попадаете под подозрение. Не наше! А ФСБ
и прочих внутренних органов. Мы расследуем, но всю добытую информацию
передаем им. И если мы ошибемся, сказав, что этот молодой человек общался
с вами, то вами будут интересоваться даже не наша фирма, а "органы". Вам
это надо?
Иванов на секунду отвел от нас свой взгляд, побарабанил пальцами по столу,
и, приняв решение, заговорил:
- Значит, этих ваших подозреваемых, я не знаю. На нас они не работают.
Это если на чистоту. Могли, конечно, ходить на сеансы к Федору, тут, как
говорится, без гарантий. К нам тысячи приходят…
- А Федору можно фотографии показать? - спросил я.
- Посидите здесь, я сейчас, - он резво вскочил из-за стола и вышел из
комнаты, закрыв за собой дверь.
- Ценю твою выдержку, - обратился я к молчавшей Татьяне.
Она, тяжело вздохнув, покачала головой.
- м-да, - сказала она недовольно, - из тебя детектив, как из гэ пуля!
Я засмеялся. Прошло минут пять, мы молчали, поскольку наверняка комната
прослушивалась. Наконец, дверь раскрылась, и в комнату ввалился Федор.
Я сразу его узнал. Он был похож на медведя, не только фигурой, но и каким-то
диким и свирепым взглядом. Черные кустистые брови срослись в одной точке,
взгляд черных глаз обжигал. На нем была то ли ряса, то ли еще что, как
и на монахах. За ним прошел Иванов. По-видимому, они продолжали начатый
разговор.
- што там чорные, - басил говорком Федор, - наехать хотят?
- Да нет, - отвечал Иванов, - у них проблемы, хотели с тобой поговорить.
Посоветоваться.
- Кажи им, поморы с чернотой дел не ведут!
- Да они по поводу одного больного…- пояснял Иванов.
- А, ну Бог им в помощь! А шо за отроки до меня пришли?
Я встал, чтобы представиться, но Федор перебил меня. Кстати, возраст его
был "не боле сорока годов".
- чей портрет будет? - спросил он. - Что знаешь про него?
- Я уже объяснял, - начал я, но он опять меня перебил.
- Какое обвинение государева служба ему предъявляет?
- Убийство, - ответил я.
- Вот, песий сын! - прогудел он, - встречались мы однажды. Шибко умного
из себя корчил. Вот и попал в капкан, теперь уж точно корчиться будя.
Только я хотел расспросить его поподробнее, как он заявил:
- помощи от меня тебе не будет. Встретились один раз, случайно. Разговор
имели, да бестолковый. Потому как он… - Федор смачно сплюнул на пол, -
ни при бабе твоей буде сказано. Ничего про него я не знаю. А то, что не
наш он, это правда. Все.
И обращаясь к Иванову, стал выходить из комнаты:
- Маску медведя надобно новую купить, да и шкуру тоже. Бубны еще старые
сгодятся…
Иванов выскочил за ним, но тут же вернулся. Вид у него был несколько ошарашенный.
- не пойму, - сказал он, - редко к кому Федор выходит, как к вам. И где
он видел этого вашего мужика?
После чего нас вежливо выперли. На улице совсем стемнело, горел только
Дом Федора. В смысле подсветка его. Мокрый снег, ветер, и Татьяна, которая
набросилась на меня, как мы только вышли на улицу, дополняла неудобства
окружающего мира. Сэ ля ви!
|
|
|