ДАЕВА. (часть 2.)

Даева. Глава 22>>  
     
                                           Глава 21. 
- Помнишь историю про двух лягушек? - умываясь из какой-то лужи, говорил Борис.
- Каких еще…
Я лежал, хотя правильнее будет сказать, валялся на земле, с закрытыми глазами, и сил, чтобы умыться, попить, и даже говорить - у меня не было.
- Ну, в школе, кажется, на литературе изучали…. лягушки попали в молоко… так вот, это мой девиз. Барахтаться до конца. Видишь, и выбрались!
- Куда? - я попытался перевернуться со спины на живот, но не смог.
- Да какая разница? - Борис огляделся по сторонам, после чего тоже прилег отдохнуть.
Вокруг угадывалось большое пространство. То ли зала с каменным полом, то ли просто огромных размеров двор. Борис попробовал посветить фонарем, но луч терялся в темноте, не обнаруживая ничего, что давало бы представление об окружающем. Лишь где-то вверху, на небе, что ли? Было чуть светлее. Наверно, окно в Европу.
- Боря, а тебе не кажется все это немного…э-э, прикольным? - через некоторое время спросил я его.
- Что это? - вопросом ответил он.
Я потянулся. Сил еще не прибавилось, но хоть усталость стала проходить. Воздух здесь был свежим. И пахло чем-то приятно.
- Посмотри, может сигнал в телефоне есть? - попросил я Бориса.
- Нет, уже смотрел. Ты отдохнул?
- Еще немного полежу и буду в порядке. Слушай, - вернулся я к нашему делу, - а смотри, как интересно получается. Некто, внешне напоминающий меня, убивает кого-то, напоминающего Феликса, в результате чего, настоящий Феликс умирает. Некто, напоминающий меня, падает с крыши и погибает, однако я - жив. То же с Дианой. Убивают Диану… черт, а как же тогда…
Я запутался. Или мы имеем дело с неподвластными логике и анализу преступлениями…. А кто их совершает? Такие же необъяснимые существа. Или все имеет под собой реальную почву. Конкретных исполнителей. Чистых и конкретных.
- Да, - вдруг я вспомнил о телохранителе, которого мне обещал Борис. - А где твой бодигвард?
- Твоя, - поправил он. - Это девушка. Причем, симпатичная.
- А на фига? Ты что-то перемудрил. Или потому что мне не доверяешь? Тогда почему девушка? У тебя уже мужчин не хватает?
- Остынь, - посоветовал Борис, - скажи лучше, что ты сам про все это думаешь. Хотя бы про последние события? У меня такое чувство, что ты ожидал, что с нами в этой церкви, что-то произойдет…
- Это часовня.
- Ну, в часовне, - согласился Борис. - Так ты предчувствовал?
- Не хочу тебя пугать, но предчувствие у меня…. что все самое "интересное" - еще впереди.
Борис усмехнулся.
- Знал я, с самого начала знал, что это дело не обыкновенное. И тебе говорил, а ты…. Астролога найми, к психиатру сходи…
- Ну, это ты врешь, про психиатра я ничего не говорил… - я вспомнил Марго. Вот здорово было бы оказаться сейчас у нее в кабинете, выпить коньячку, и рассказать обо всем, что с нами произошло. Интересно, она бы поверила, или решила, что у меня шизофрения?
Любопытно, что я стал более спокойно относиться к происходящему вокруг. Наверно от Дианы заразился. Чего волноваться, это же игра?
Пространство оказалось меньше, чем мы предполагали. Не прошли мы и двадцати восьми шагов, как наткнулись на стену. Это уже что-то. Прошли вдоль стены и высветили массивную железную дверь. Такие обычно ставят в бомбоубежище.
- и куда она ведет? - задал риторический вопрос Борис, и стал поворачивать круглую ручку-руль.
- В ночной клуб "бункер". Сегодня там ядерная вечеринка, - предположил я.
Ручка проворачивалась, и дверь открылась. К тому моменту, как мы проникли внутрь нового помещения, батарейки в фонаре стали садиться. Свет из белого становился желтоватым, блеклым, а затем совсем исчез. Но я успел заметить баррикады из мешков с песком, деревянные балки, некоторые из которых обрушились, ряд самолетных кресел. А может такие стоят и в поездах. А в проходе между ними прямо на земле, лежали тела двух детей и одной женщины. На светлых одеждах темнели пятна, наверно, крови. Похоже, что они были мертвые. Над ними редко мигал синим светом маячок. Такие ставят на машины скорой помощи, или на милицейские.
- Карнавала не будет, - вполголоса сказал я.
Борис медленно водил рукой с пистолетом по сторонам. Патрон-то, один! Я осторожно стал приближаться к убитым. Может, есть шанс, что кто-то выжил? Я не смотрел под ноги, а потому не заметил ее. Натянутую внизу проволоку. И предупреждение Бориса опоздало - его окрик "стой", совпал со звуком разрываемой металлической нити. Мне показалось, что словно лопнула струна на гитаре. Я рефлекторно бросился вперед и, падая на пол, как раз на одно из лежащих тел, успел подумать, что - поздно! Раздался звук взрыва…
- душа, расставшаяся с телом, на три дня задерживается на земле, пред тем как сойти в царство мертвых! - сказал приятный мужской голос тоном доброжелательным и спокойным.
- Да, и эти три дня она очень одинока и беззащитна! - ответил ему другой, тоже мужской, но моложе и, как бы это сказать, тревожнее. - И как она преодолеет опасное место? Я про переправу через мрачную реку? Этот переход разлучитель…
- Не страшен для души человека благого в мыслях, благого в словах и поступках… - подхватил первый голос. - Однако, мы забыли, что душа покидает тело только, когда человек умирает. А он жив…

"Он это кто?" - подумал я и открыл глаза. С момента, когда я разорвал ногой проволоку и бросился на землю прошла секунда, может, полторы. Затем, еще одна - раздался взрыв. И еще через одну - я открыл глаза. Итого - три секунды…
чтобы осознать, что произошло, понадобилось гораздо больше времени.
Я лежал на твердом теле ребенка, слишком твердом, чтобы быть живым. С неестественно вывернутыми и неподвижными, словно деревянными руками. Вспыхивающий синий свет выхватывал из темноты его маскообразное лицо с открытыми глазами. Я привстал на руках, и страшная догадка промелькнула у меня. Осторожно, словно, тело могло ожить или было начинено взрывчаткой, я дотронулся до его лица. И отдернул руку от неприятного ощущения. Потом, уже придя в себя, я спокойно потрогал его, перевернул и обернулся к Борису.
- Это кукла! - крикнул я ему. - И те, (я кивнул на тела женщины и еще одного ребенка), тоже ненастоящие!
- Я понял, - ответил Борис.
Он стоял около горевшего телевизионного экрана. В смысле, к одной из балок была прикреплена полка, на которой стоял монитор, с изображением пожара. В огне угадывался мертвый солдат. Графика была изумительной. "Ну и, Слава Богу!" - подумал я, - "лучше изувеченные куклы, чем мертвые дети и женщины".
- Неплохо сделано, - сказал Борис, показывая мне "натяжку", которую я разорвал, вызвав, к счастью, виртуальный взрыв.
- А что ты говорил, когда взорвалась… ну, ловушка? - спросил я у него.
- "стой" крикнул, а что? - удивленно посмотрел на меня Борис. В импульсах света лицо его менялось. То обычное, спокойное и серьезное выражение. То, какое-то иное, как у злой куклы. Игра света и тени!
- Да нет, - пояснил я, - когда я падал на землю.
- Ничего. Ну, может "такую мать" и сказал… а у тебя неплохо с реакцией! Мгновенно среагировал, я и моргнуть не успел - а ты уже на земле…
Значит, Борис молчал. А кто же тогда говорил? Про душу и тело? Очередная галлюцинация. Да, - с грустью подумал я, - случись что, какие там у меня благие мысли, слова, да еще и поступки?
Я вспомнил наркомана, к которому явились мы с Дианой. А чем я по большому счету отличаюсь от него? как выразился бы герой какого-нибудь голливудского психотриллера: "такое же дерьмо, только пока еще живой!"
Борис тем временем изучал помещение, куда мы попали. Лабиринт с кучей ловушек, в одну из которых я и угодил. Клюнул как рыба на наживку.
- Пошли отсюда, - закончил он осмотр. - Не знаю кому принадлежит этот полигон, возможно армейский, хотя больше похоже, что для тренировок каких-нибудь спецгрупп, ОМОНа. Освобождение заложников, разминирование помещений, и тому подобное. Пошли отсюда, пока нас за террористов не приняли и не отстреляли.
Пространство, в которое мы вошли, несколько изменилось. Был ли виною свет, вдруг появившийся сверху, или это было уже другое помещение - я не знаю. Сумеречное освещение позволяло разглядеть границы зала, в котором мы находились, очертания предметов, наполнявших его. Но в тоже время образовывало полутона и тени, от которых все казалось ненастоящим - призрачным. В сером свете все люди как приведения.
Вверху угадывался куполообразный потолок. По сторонам - в темных стенах чуть светились витражи. Но такое впечатление, что освещались они не светом с улицы, а каким-то мерцающим, от горящих малюсеньких свечек. Посреди зала возвышался крест. Был он немного своеобразной формы, как на плащах рыцарей крестоносцев, по крайней мере, так их изображают в кино. А справа от нас, на веревках, кем-то было натянуто белое полотнище. Оно колыхалось так, что тень от креста, падающая на него, извивалась, словно живая.
Я наблюдал за удивительными метаморфозами странного зала, как вдруг Борис резко повернувшись ко мне, спросил, причем голос его звенел от напряжения, как линии высоковольтных передач.
- Что ты сказал?!
Я посмотрел на него в некотором удивлении.
- я молчал.
- А кто тогда… - он вновь полез за оружием, озираясь по сторонам, словно ожидал нападения. - Здесь кто-то есть… кто здесь?!
Борис явно нервничал. Он был спокоен, когда на нас напали собаки, спокоен, когда мы ползли по крысиной норе в неизвестность, словом, он был спокоен…
- А что ты услышал? - спросил я его.
Борис посмотрел на меня, как мне показалось, с подозрением, как будто, не верил, что я молчал, и через силу произнес:
- Что я прикоснулся…
- Теперь - берегись? - дополнил я.
Он аж подпрыгнул.
- Так это ты…
- Нет, - перебил я его обвинения, - просто я такое уже слышал.
Знаю, я через это уже прошел. Галлюцинации там, иллюзии. Только, мне кажется, что Боря болезненнее реагирует. Или попросту боится.
Тем временем, испуганный Борис искал виновника своего страха, он крутил головой в разные стороны, водил рукой с пистолетом, осторожно передвигался, стараясь при этом, чтобы за спиной его оставался или я, или стена.
Между тем, в окружающем пространстве что-то происходило. И не нужно было быть сенсетивом, чтобы это почувствовать. Мелькали чьи-то тени. Где-то под самой крышей, слышались шорохи, как от взмахов крыльев. Мне даже показалось, что какие-то небольшие существа - темные и мохнатые, стремительно летали мимо нас. А за натянутым полотнищем кто-то шептался.
При всем при этом меня поразили две вещи. Это реакция Бориса - дикий, первобытный страх, проявляющийся у него агрессией. И моя реакция, прямо противоположная - абсолютное спокойствие. Извините, пофигизм.
- Глеб! - отрывисто бросал Борис, - прикрой меня! Там, в дальнем секторе… я вижу его! Он там прячется… Кто здесь? Слышишь меня? выходи! Последний раз спрашиваю и стреляю. Кто здесь?!
И тут даже меня проняло. Мурашки побежали по всему телу, и захотелось броситься на землю, а еще лучше спрятаться, забиться в угол, даже в крысиную нору…
- ДАЕВА! - прозвучало отовсюду, прозвенело у нас в ушах, усилилось и многократно повторилось эхом.
Кто здесь? Даева! Кто здесь Даева! Кто?… Даева!!!
И захохотало со всех сторон, завизжало, как будто вокруг залаяли сотни собак, запрыгали тысячи обезьян.
Я увидел, как Борис, стоя на коленях, руками зажимает уши. Я сам согнулся, словно при порыве ветра, зажмурился и, если не ошибаюсь, просил у кого-то прощения…
Тишина наступила так резко, что стало казаться, как будто ничего и не было. Иллюзии - нарушения восприятия.
Но это мозг хотел защитить себя, пытаясь стереть неприятную информацию. Не было ничего - живи спокойно. Но сердце стучало в безуспешной попытке выпрыгнуть из груди. Дрожали колени, как после марафонского забега. Рот напоминал пустыню…
Помню в школе одну учительницу, она вела у нас биологию, и была настолько увлечена своим предметом, что частенько вылезала за рамки, установленные программой. И вот, на занятии, посвященном нервной системе, она показывала нам опыт с лягушкой. Лягушке разрушали головной мозг - декапитировали! Затем на железном крючке ее подвешивали на деревянную стойку, похожую на виселицу. И тонким металлическим пинцетом сильно сдавливали лапку. Безголовая лягушка поджимала и дергала от боли лапкой, как любая другая с головой. Затем эту же лапку помещали в раствор с кислотой. Та же реакция! А последний опыт демонстрировал запредельное торможение - если одновременно наносить болевое раздражение на обе лапки, то никакой реакции не произойдет. Лапки будут висеть неподвижно.
"Да, боли она не ощущает, - говорила учительница, - поскольку мозг ее разрушен. Нечем чувствовать боль".
Сквозь закрытые глаза мне казалось, что я вижу нас с Борисом. Мы подвешены на кресте, который стал величиной с небоскреб. Руки и ноги наши безвольно висят, покачиваясь от ветра. А некто огромный, такой же как крест, ставит на нас опыты…
Вернувшись в реальность, я заметил, что Бориса на месте нет. А он уже стоит около полотнища и держит кого-то на прицеле. А этот кто-то прячется за белой материей, и видны лишь его контуры. Тень от креста и Бориса сливались в одну - причудливую по очертаниям и колыхавшуюся от ветра вместе с материей.
- я сказал, выходи, - тихо, но с явной угрозой произнес Борис, - если хочешь жить. Секунда на размышление!
- Не стреляй! - ответил ему молодой мужской голос.
У меня было ощущение, что где-то я его уже слышал. Только где? И когда?
Но потрясающее впечатление он произвел на Бориса. Он опустил руку с пистолетом, удивленно повел головой (я даже представил себе, как у него расширились глаза!) и неуверенно произнес:
- Игорь? Это ты?
Кто-то вышел из-за ширмы и встал напротив Бориса. Между ними было метров десять, не больше. Из-за скверного освещения я не мог рассмотреть его лица, но мне показалось, что он похож на свое фото. Высокий, стройный, в белой рубашке, он стоял и смотрел на Бориса.
- Игорь? - неуверенность в голосе Бориса сменилась удивлением. - Как ты сюда попал? Что здесь вообще происходит?
- Ничего, - ответил Игорь. - Ты что, хочешь меня убить?
Он указал на пистолет в руке Бориса.
- Я собирался убить того, кто… - Борис замолчал.
- Кого? Разве здесь есть еще кто-нибудь?
- Не знаю, - Борис облизал пересохшие губы. - Того, кто все это подстроил. Ты сбежал из-под стражи? Что здесь происходит, черт возьми! Я хочу знать. Мне надоело…
- Ты хочешь знать истину?! - вдруг вскрикнул Игорь. В голосе его ощущалась насмешка. - Я могу тебя посвятить в нее! Ибо познать истину…
В руках у него вдруг возник пистолет. Большой, блестящий, с черным, как глаз у ведьмы, дулом. И глаз этот был направлен на Бориса.
- Ну, что ты будешь делать, папочка? Убьешь меня? Как Иван Грозный своего сыночка. Или Петр Великий своего… Да?!
Борис обеими руками сжимал пистолет, целясь ему в сердце. Я чувствовал, как у Бориса бьется его сердце - редко и сильно. А он, мгновенно превратившись в снайпера, старается дышать неглубоко, готовый в любой момент нажать на спусковой крючок. Импульс из мозга по нервным окончаниям за десятую долю секунды достигнет руки, и указательный палец надавит на металл. Тогда пуля за сотые доли секунды долетит до сердца жертвы, разрывая ткань миокарда и прекращая тем самым кровоток к мозгу. Прекращая, тем самым жизнь человеку.
Боли он не ощущает, поскольку мозг разрушен! - сказала учительница, - нечем чувствовать боль!
- Не стреляй! - крикнул кто-то.
Я понял, что это крикнул я сам. Какая-то неясная догадка промелькнула у меня в голове, вместе со словами учительницы, зрелищем полета пули, с видением того, как Игорь, или тот, кто выдает себя за него, падает на землю, а на белой рубашке появляется черное пятно, которое расползается, поглощая его самого, Бориса, меня и все вокруг.
- Борис! Не стреляй!
Лицо Игоря внезапно изменилось. Я закрыл свое лицо руками, потому что я уже это видел - лицо меняется, словно некто изнутри пытается вылезти наружу. Словно это в компьютерной программе искажают черты лица, превращая его в страшную маску… Я уже видел, как изменялось лицо Юли, там, на чердаке, перед тем как она стала убивать Диану…
Грохнул выстрел, как будто это был выстрел из пушки. За ним звук, с каким лопаются воздушные шарики. За ним звон разбитого стекла. Чей-то демонический смех. И пустота.
Даева. Глава 22>>
© 2003-2020 Иван Шевченко